Когда в казарме погас свет и утих говор из угла послышалось:

— Двукишный!
— Чего?— ответил неуверенный голос.
— "Я" отвечать надо, душара. Не учили, что-ли? Спички принеси.
— У меня нету.
— Ищи!
— Да где их искать, Алишер, спят же все.
— Ты что, так тебя, не понял? Щас объясню.
— Олег… Олег, ты спишь?— обращается новобранец к соседу.— У тебя спичек нет?
— Нету, отстань.

В соседнем ряду койка корейца по фамилии Ли, его призвали той же весной 89-го. Сейчас бы вскочить,— думает он,— и пробить гаду "двоечку", потом добить боковым ногой. Подбежавших дедов одного за другим обрушить на пол. И в конце: "Кто тронет этого парня, будет иметь дело со мной!" Но увы, он не Брюс Ли, и Двукишный ему — не друг и не земляк. Ли нащупывает в кармане коробок.

— Двукишный, лови!
— Спасибо!— шепчет тот и несет спички в другой конец казармы.
— Так-то, душара поганая. Еще раз услышу, что плохо в строю песню поешь — убью.— слышится оттуда. И звук пощечины.

"Вернусь домой — займусь кунг-фу",— думает Ли, засыпая.